2. Игра как продукт свободной фантазии

В чем фактически, объективно состоит содержание игры? Скажем, ребенок играет в лошадки или с куклой. Это — типичная форма настоящей игры, и то, что можно сказать об этих играх, распространяется и на все остальные случаи игры.

Допустим, ребенок никогда не видел лошадь, ничего не слышал о ней и ничего не знает об игре в лошадки. Неужели он и в этом случае будет играть в лошадки? Разумеется, нет. В наше время дети увлеченно играют роль водителя. Но почему об этой игре ничего не знали в детстве наши отцы и деды? Совершенно очевидно, что ребенок в своих играх осуществляет репродукцию того, что он видел или что он знает, — ничего сущностно нового в иллюзорной игре не встречается. Следовательно, объективно содержание игры ребенка представляет собой лишь репродукцию увиденного или услышанного, то есть имеет скорее мнемическое, нежели фантастическое происхождение.

Однако фактически увиденное или услышанное в игре настолько видоизменено, своеобразно преобразовано, что участие в этом фантазии никаких сомнений не вызывает, ведь палка ничем не похожа на лошадь, так же, как и деревянный брусок — на ребенка. Тем не менее, во время игры первое выполняет роль лошади, а второе — ребенка. То, сколь велико в этом случае участие фантазии, со всей очевидностью явствует из следующего воспоминания Жорж Санд. Автор рассказывает, что однажды вечером дети были так увлечены игрой, что ничего реального вокруг себя не замечали: «Нас звали к столу, но мы ничего не слышали. Тогда ко мне подошла мать, взяла меня на руки и усадила за стол. Я никогда не забуду того изумления, которое почувствовала, увидев освещенную комнату, стол и настоящие предметы. Я вернулась из мира настоящей галлюцинации, и мне было нелегко так быстро освободиться от нее».

Таким образом, содержание игры представляет собой переработанную, преобразованную репродукцию услышанного или увиденного ребенком, а не самостоятельный продукт свободной фантазии.

Исходя из сказанного, можно заключить, что в процессе игры фантазия ребенка, с одной стороны, непременно связана с переживанием действительности, с настоящим и прошлым. Следовательно, она не является столь зрелой, чтобы функционировать самостоятельно, свободно. С другой стороны, она совершенно не учитывает эту действительность потому, во-первых, что совершенно свободно, произвольно преобразовывает ее, а, во-вторых, не чувствует объективности этой действительности, то есть ее преимущества по сравнению с реальностью содержания игры.

Одним словом, фантазию игры можно охарактеризовать следующим образом: она еще не готова к независимому функционированию, поскольку проявляется лишь в преобразовании реальных предметов или явлений. С другой стороны, она представляет собой подражание увиденному или услышанному, следовательно, дает скорее репродуктивные представления, нежели действительно новые, созданные, фантастические — это больше процесс репродукции, а не созидания нового. И, наконец, ее содержание переживается не как представление фантазии, а как нечто реальное, настоящее.

Стало быть, фантазия игры является своеобразной фантазией — это низшая ступень развития фантазии. Она представляет собой фантазию генетически, иначе же, не рассматривая ее в плане развития, ее нельзя было бы счесть фантазией.