Возникает вопрос: какое отношение в самом понятийном мышлении существует между наглядными содержаниями и ненаглядными переживаниями, между сенсорным материалом и мыслью? Не следует ли думать, что коль скоро в мышлении подтвердилось существование ненаглядных актов, то для участия наглядных переживаний уже не остается места?
Вначале, в первый период изучения ненаглядных актов, психологи Вюрцбур-гской школы, увлеченные новыми открытиями, в вопросе об участии в мышлении наглядного содержания — восприятия и представлений впадали в некоторую крайность. Если представители ассоциативной психологии вообще сводили мышление к наглядным переживаниям, то вюрцбуржцы, наоборот, пытались доказать, что наглядные содержания вовсе не участвуют в мышлении. Однако вскоре выяснилось, что это была крайность. Сегодня уже для всех очевидно, что мышление невозможно без участия чувственного, наглядного содержания. Это уже не отрицают и представители Вюрцбургской школы. Вопрос нынче состоит лишь в том, какую роль выполняют данные содержания в понятийном мышлении.
1. Как известно, любое мышление непременно подразумевает нечто, на что оно направлено, ведь для того, чтобы можно было размышлять, всегда должно быть дано что-то. Мышление, как отмечалось и выше, предполагает объективацию воспри ятия; это — вторичный процесс, которому предшествует первичное отражение дей ствительности, которое дано через восприятие и представления.
Таким образом, данность наглядного, чувственного содержания — это первое необходимое условие, вне которого говорить о мышлении вообще невозможно.
2. Но сенсорное содержание необходимо понятийному мышлению и в другом плане. Во-первых, чем отвлеченнее содержание нашего мышления, тем острее, как правило, чувствуется нужда в наглядном материале. Дело в том, что мышление пред ставляет ценность только в том случае, когда оно полностью доступно, то есть, так сказать, с начала до конца протекает в поле внутреннего видения субъекта, ведь мышление, как чрезвычайно активный процесс, требует непрерывного внимания, постоянного контроля.
Однако как и в каком виде даны нам содержания мышления, достигшего высшей ступени отвлеченности? Отвлеченное означает именно то, что оно не дано непосредственно; но, как мы убедились, необходимо, чтобы содержание каким-либо образом все же обязательно было дано. В этом случае совершенно особую роль играет речь. Слово — наилучший способ превращения отвлеченной мысли в непосредственную данность. Дело в том, что слово само по себе лишено какого-либо собственного содержания, являясь всего лишь звуком и больше ничем, то есть чисто наглядным переживанием. Следовательно, ничего не мешает нам превратить в его содержание отвлеченную мысль, придав ей тем самым осязаемый, наглядный, объективный вид: слово — это объективация отвлеченной мысли. Оно предоставляет возможность превратить ненаглядное переживание в непосредственную данность. Без него, следовательно, активное развертывание отвлеченного мышления было бы невозможным.
Таким образом, наглядное сенсорное содержание в первую очередь встречается с ненаглядной мыслью в слове, создавая тем самым возможность ее развития и развертывания. Поэтому понятийное, отвлеченное мышление вполне справедливо называют также вербальным (словесным) мышлением.
3. Однако наглядное содержание участвует в протекании мышления и в другом отношении. Пусть слово не имеет собственного содержания, и потому его вмешательство в мыслительный процесс не влияет на него содержательно, но ведь это нельзя сказать о других сенсорных содержаниях. Представление, каким бы оно ни было, всегда имеет собственное содержание и всегда служит цели непосредственного отражения действительности. Стало быть, оно не должно иметь ничего общего с отвлеченным мышлением, направленным именно на отвлеченное, ненаглядное. Несмотря на это, следует считать экспериментально доказанным фактом то, что в процессе нашего отвлеченного мышления несомненное участие принимают и наглядные переживания, конкретные предметные представления. Какой бы ни была задача, в процессе ее решения в сознании субъекта непременно возникает целый ряд предметных представлений.
Обратимся к одному примеру. Испытуемому дается задание найти родовое понятие для двух предъявленных слов (например, «мужчина» и «женщина», родовое понятие для них будет «человек»), а затем рассказать о переживаниях, появившихся с момента прочтения слов до ответа.
Приведем выписку из одного протокола: испытуемому были даны два слова — «оправдание» и «квитанция». Самонаблюдение испытуемого: «Некоторое время я испытывал растерянность, но вскоре у меня возникло образное представление... это был только образ, в действительности ничего не означающий. Как будто была представлена сцена суда, но так, что описать ее невозможно. К этому добавилась другая картина — один образ был слева, другой — справа. Этот второй образ представлял руку в процессе письма; того, кому принадлежала эта рука, видно не было, виднелась только пишущая рука. И вот, я догадался, что делала эта рука, что она писала» (так была решена задача — испытуемый назвал родовое понятие).
Как видно из вышеизложенного, у субъекта возникали вполне наглядные представления. Некоторые из них могут быть и неопределенными, без подробностей, но то, что дано, безусловно является чувственным и, следовательно, не может быть отождествлено с мыслью, знанием. Однако имеют ли эти представления какую-либо внутреннюю связь со знанием?
Можно предположить, что эти образные представления возникают совершенно случайно, что они лишь ассоциативно связаны с элементами задачи — например, со словами, содержавшимися в решаемой задаче. Однако анализ соответствующего экспериментального материала показывает, что это не так (Вильволь). Разумеется, иногда те или иные представления проникают в наше сознание чисто ассоциативным путем; но это случается настолько редко, что некоторые исследователи, например Зельц, полностью отрицают такую возможность. Зато, как правило, представления с наглядным содержанием, возникающие в сознании мыслящего субъекта, связаны с задачей по существу. В процессе мышления они выполняют определенную роль, имеют некую функцию. В чем же состоит данная функция? Она оказалась различной:
1. Оказалось, прежде всего, что в некоторых случаях возникшие в процессе мышления представления с наглядным содержанием представляют собой всего лишь иллюстрацию ненаглядной мысли, причем они не предшествуют нашим мыслям, а сопутствуют им, не оказывая непосредственного влияния на решение задачи.
2. Иногда у субъекта возникает необыкновенно яркий, наглядный образ. В таких случаях наглядное представление зачастую оказывает тормозящее влияние на процесс мышления — либо слишком яркое представление увлекает субъекта, мешая ему направить внимание на решении задачи, либо — именно в силу своей яркости — вызывает преждевременное завершение мыслительного процесса, либо же, наконец, вынуждает субъекта предположить наличие тех же отношений между элементами задачи, какие ему видятся между этими яркими представлениями. Одним словом, возникшие в процессе мышления наглядные содержания порою оказываются помехой. Однако это происходит только в том случае, если представление достигает высокой степени наглядности.
3. Гораздо чаще наглядное представление не тормозит мышление, а, напротив, способствует ему. Примечательно, что в таких случаях оно обычно бывает лишено высокого уровня наглядности, характерного для тормозящих представлений. В данном случае представление имеет относительно более общий, неопределенный характер, так что трудно бывает точно сказать, что оно выражает: «это — животное, но оно может быть и быком, и коровой, и лошадью...». Одним словом, здесь мы несомненно имеем дело со своеобразным чувственным содержанием; оно безусловно является наглядным, чувственным образом, никак не отличаясь этим от остального чувственного материала; но, в то же время, этому чувственному содержанию недостает индивидуальной определенности, ведь оно может быть и тем, и этим. В данном отношении оно скорее ближе к интеллектуальному, ненаглядному содержанию.
Можно сказать, что в данном случае мы имеем дело со своего рода интеллек-туализированным образом; именно это и придает ему особую значимость для мышления. Прежде возможность подобной интеллектуализации представления полностью отрицали — по словам Беркли, треугольник может быть либо равнобедренным, либо неравнобедренным, а потому невозможно представить «треугольник вообще», который может быть и тем и другим. Однако сегодня уже можно считать доказанным, что Беркли ошибался, и существование интеллектуализированного представления считается бесспорным фактом (Мессер, Вильволь, Рубинштейн и др.).
Однако коль скоро это так, то понятно, что подобное представление может играть довольно значительную роль в процессе мышления. Когда у субъекта возникают такие представления, это не означает, что процесс решения задачи лишь с этого момента встает на правильный путь. Следует полагать, что возникновению подобных представлений предшествует некое состояние — установка на правильное решение задачи, на основе которой и возникают эти неопределенные представления, способствующие процессу правильного решения задачи. Этим объясняется то, что они указывают на правильное решение, создают соответствующую опору и направляют отвлеченное мышление.
4. Тесная связь ненаглядной мысли и наглядного содержания выявляется и иным образом. В современной экспериментальной психологии уже давно известно, что в процессе мышления возникает еще и некое своеобразное, наглядное содержание — схема, внешне весьма похожая на вышеописанные предметные, неопределенные представления, но, в то же время, существенно отличающаяся от них (Бюлер, Штерн). Тогда как предметное представление дает возможность сделать наглядной ненаглядную мысль, так сказать, воплотить или выразить ее, то схема выполняет лишь роль ее символа. Тем не менее, ее роль в процессе мышления все-таки велика. Бюлер приписывал схеме особое значение, отмечая, что «схематичное представление, вырабатывающееся у ребенка в очень раннем возрасте, оказывает огромную услугу понятийному мышлению».
Нижеследующие примеры хорошо иллюстрируют суть схематичного представления. Испытуемому предлагается объединить два понятия в более общее понятие. «Услышав второе слово, — отметил один испытуемый, — я установил отношение между ними; при этом у меня возникла схема треугольника, всегда появляющаяся у меня в процессе поиска родового понятия». Второй испытуемый рассказал следующее: «У меня возникла схема для обоих слов — как будто вы держали в руках бумагу; одно из слов было расположено наверху, а другое — внизу. Правда, я не видел самих слов, я видел только места и одного, и второго... как будто я и сейчас переношу взор с одного на другое...».
Такие символы бывают двух видов: формальные, касающиеся формальной стороны задачи, и содержательные, представляющие собой символ содержания решаемой задачи.
В приведенных выше примерах встречаемся с формальными схемами (треугольник, схема расположения в пространстве). Что касается содержательных схематичных представлений, то их примером может послужить следующее наблюдение (из исследования Вильволя). Испытуемому было поручено найти более общее понятие для слов «подвиг» и «завершенность». Испытуемый указывает: «Неопределенные образы... у меня также возникло представление для придания наглядности второму слову ("завершенность") — оно стояло слева в виде высокой пирамиды».
Что касается функций этих схематических представлений, они по сути не отличаются от функций предметных представлений, выполняя в одних случаях роль иллюстрации, а в других — опоры мышления, уточняя и облегчая протекание мышления.
Таким образом, между ненаглядной мыслью и наглядным чувственным психическим содержанием пропасти нет, как это предполагали психологический сенсуализм и рационализм. Неправомерно утверждение, будто единственным источником познания являются либо наши ощущения, либо наш разум. Нет! Диалектическая логика и в данном случае не разделяет формулу «или-или», защищая положение об единстве отвлеченного и чувственного. Современная психология мышления с очевидностью подтверждает правомерность данного положения: между ощущением и отвлеченной, ненаглядной мыслью существует неразрывная связь, осуществляющаяся через интеллектуализированные предметные представления и символические схематические представления.
Главная страница --> 