Эти фактические данные позволяют осветить одну проблему, долгое время составляющую предмет оживленной дискуссии. Давно известно, что цвет, величина и форма предмета кажутся нам неизменными, хотя вследствие изменения физических и физиологических условий все эти свойства предмета должны претерпевать существенные изменения. Мы имеем в виду проблему константности восприятия цвета, величины и формы.
Проблема константности цвета связана со следующим наблюдением: кусок мела на рассвете отражает в несколько раз меньше света, чем кусок угля в полдень (Геринг); тем не менее, мел кажется белым, а уголь — черным. Но в соответствии с физическими условиями все должно быть наоборот. Лист бумаги в сумерках должен казаться темнее чернильного пятна при солнечном свете, поскольку пятно направляет в глаза больше света, чем бумага. Однако, как всем известно, это не так. Почему? Объяснить это с позиций законов физики и периферийной физиологии совершенно невозможно. В данном случае может существовать только психологическое объяснение.
Аналогична и проблема константности величины. Как известно, при созерцании предметов на сетчатке наших глаз появляется соответствующее изображение. Это изображение имеет определенную величину: при удалении от предмета оно уменьшается, а при приближении — увеличивается. Отсюда как будто следует несомненный и бесспорный вывод: один и тот же предмет вблизи должен казаться больше, а издалека — меньше. Иными словами, величина одного и того же предмета должна постоянно меняться в зависимости от того, на каком расстояния от нас он находится. В действительности же ничего подобного не происходит. В определенных пределах величина предмета остается неизменной, то есть величина предмета константна.
Почему это происходит именно так, может быть также объяснено исключительно психологически.
Сидя за столом, мы воспринимаем тарелки одинаковыми не только по величине, но и по форме. Но объективно на сетчатке они отображаются по-разному: тарелки, находящиеся перед нами, отображаются круглыми, а находящиеся справа и слева — овальными, причем форма этих овалов своеобразна и меняется в зависимости от угла зрения в каждом отдельном случае. Как видим, форма предмета также константна.
Мы можем выйти за пределы цвета, величины и формы и говорить о константности всех значимых свойств предмета. Можно сказать, что каждое значимое свойство предметов кажется, как правило, неизменным, несмотря на то, что в силу физических и физиологических условий эти свойства как будто должны ощутимо изменяться.
Следует однако подчеркнуть, что эта константность ни в коем случае не имеет абсолютный характер. Разумеется, кусок мела при дневном свете видится светлее, чем в сумерках, а белый листок бумаги, освещенный электролампой, кажется более желтым, чем при дневном свете. Цвет в различных условиях так или иначе меняется, несмотря на то, что предмет остается прежним. Классический эксперимент константности цвета со всей очевидностью подтверждает это: в темном углу комнаты помещают белый лист бумаги; испытуемому, сидящему у окна, то есть при полном освещении, дается вертушка цветов с белым и черным диском с просьбой так смешать на вертушке между собой белый и черный цвета, чтобы точно получить цвет листа бумаги в углу. Результат опыта всегда остается неизменным: цвет диска и бумаги полностью никогда не совпадают друг с другом.
Отсюда ясно, что в данном случае говорить о константности можно лишь в определенных пределах. Несомненно, что мы имеем дело не с абсолютным изменением, а с таким, которое позволяет заявить, что по существу свойство предмета остается неизменным.
В чем причина этого интересного явления? Как должен быть объяснен феномен константности свойств предмета? Простой эксперимент, проведенный Д. Кацем, наглядно показывает, что основным фактором здесь следует считать предмет. Достаточно каким-то образом пресечь участие предмета, чтобы цвет тотчас же изменился. Как уже отмечалось, согласно Кацу, цветом предмета может считаться только цвет его поверхности — во всяком случае, так называемый «цвет плоскости» никогда не переживается цветом предмета. Следовательно, для того, чтобы цвет предмета превратить в цвет плоскости, он должен предстать перед нами своим настоящим тоном. Известно, что, согласно Кацу, сделать это нетрудно. Возьмем белую бумагу в тени и на свету. Наблюдателю оба листа бумаги покажутся одного цвета. А теперь возьмем третий лист бумаги, проколем его булавкой и сравним цвет двух первых листков, глядя на них через отверстие. Сейчас цвет этих листов будет переживаться как цвета плоскости (так называемая редукция Каца), и интересно, что лист, находящийся в тени, покажется значительно более темным, чем лист, лежащий на освещенном месте. Как видим, наличие предмета представляет собой необходимое условие константности восприятия.
Согласно старым теориям, в данном случае роль предмета заключается в том, что он, где бы он ни находился — близко или далеко, напоминает субъекту — в соответствии с его прошлым опытом — настоящую величину этого предмета. Одним словом, старые теории придерживаются следующего взгляда: мы часто видели тот или иной предмет вблизи, и потому знаем его «настоящую величину». Увидев данный предмет издали, мы вспоминаем его настоящую величину; а поскольку предмет имеет для нас большее значение, чем отдельные ощущения, мы непроизвольно приводим данные этих ощущений в соответствие с нашим знанием реальной величины предмета.
Однако существует целый ряд экспериментов, доказывающих неправомерность данной теории. В самом деле, ведь невозможно, чтобы, например, одиннадцатимесячный ребенок имел достаточно твердое представление об истинных размерах предметов! Стало быть, константность величины для него должна быть чуждой. Тем не менее, одиннадцатилетний ребенок, специально обученный выбирать из двух коробков больший, выбрал большой коробок, хотя он был расположен на таком расстоянии от ребенка, что его изображение на сетчатке было вдвое меньше изображения маленького коробка (Эл. Франк). Кроме того, эксперименты В. Кёлера достоверно показали, что константность величины имеет место и в восприятии шимпанзе. Наконец, с этой же целью были изучены также цыплята. Выяснилось, что константность величины свойственна даже трехмесячным цыплятам (Гёц).
Если об опыте ребенка и шимпанзе еще можно сказать что-то, то о трехнедельном цыпленке уж точно никто не сможет сказать, что, дескать, константность восприятия величины основывается на его опыте.
Невозможно, чтобы маленький ребенок, обезьяна, цыпленок имели не соответствующие друг другу сенсорные переживания величины предмета, то есть материал ощущения, и их оценку. Как известно, чем примитивнее живое существо, тем выше уровень его сенсомоторности, то есть тем большую роль выполняют ощущения и тем больше он им подчиняется. Но известно и то, что сам сенсорный материал, представляющий собой содержание восприятия, находится под воздействием его предмета; известно также, что он изменяется в соответствии с предметом даже тогда, когда это изменение происходит вразрез действию раздражителя. Следовательно, можно предположить, что и в данных опытах под воздействием предмета мог возникнуть сенсорный материал, соответствующий настоящей величине предмета; в этом случае ни ребенку, ни обезьяне и ни цыпленку не пришлось бы ничего перерабатывать, изменять или специально интерпретировать.
Главная страница --> 