Как же происходит наблюдение переживаний других? Выше, при обсуждении проблемы предмета психологии, было отмечено, что психическое представлено не только субъективно, но и объективно, то есть оно дается не только самонаблюдением, но и в процессе объективного наблюдения. Теперь нам повторно предоставляется возможность окончательно убедиться в правильности данного положения.
Как явствует даже из обычного наблюдения, основное содержание человеческой психики составляют три различных класса переживаний: человек переживает либо объективную действительность, то есть перед нами познавательные процессы, либо свое субъективное состояние, то есть перед нами чувства, либо же, наконец, свою активность, то есть перед нами волевые процессы. Следовательно, когда речь идет о наблюдении за переживаниями человека, имеются в виду только познавательные, эмоциональные и волевые процессы.
Начнем с познавательных процессов. Допустим, что находящийся перед нами субъект переживает какой-либо познавательный процесс, то есть у него возникают какие-то представления, он осуществляет мыслительные акты. Как и каким путем мы можем узнать об этих познавательных процессах? Познавательные процессы не вызывают зримые изменения в физическом организме данного субъекта. Поэтому наблюдение за его физическим состоянием в данном случае бесполезно. Одним из путей внешнего проявления познавательных процессов является речь. Мы постигаем то, о чем он размышляет, только тогда, когда он говорит, например, что (а + b)(а — b) = а2 — b2. Разумеется, без речи, по какому-либо другому признаку, было бы совершенно невозможно понять то, что он производит в уме именно эту математическую операцию.
Таким образом, постижение субъекта, особенно если это касается внешнего проявления его мышления, происходит, прежде всего, через речь.
Согласно теории аналогии, предметом непосредственного наблюдения и в этом случае выступает чисто объективный феномен — звуки и их комплексы; что же касается его психического содержания, мыслей и суждений говорящего, то об этом можно заключить, увязав этот объективного феномен с собственными мыслями и суждениями. Следовательно, сама речь представляет собой просто внешний феномен, связь которой с внутренними процессами говорящего — мыслительными процессами — является случайной, а не существенной. Но в действительности это отнюдь не так. Между речью и мышлением существует настолько очевидная и тесная связь, что, высказав предположение, что речь как моторно-акустический феномен — это одно, а мышление — другое, мы сразу же оказываемся перед необходимостью поставить вопрос о том, речь предшествует мышлению или, наоборот, мышление речи.
На этот вопрос, как известно, дать прямой ответ невозможно. Стало быть, ошибочен сам вопрос, поскольку исходит из ложных предпосылок. Именно поэтому в психологии выдвинуто положение о тождественности мышления и речи, которое особенно отстаивается бихевиотами. Они пытаются доказать, что то, что обычно именуется мышлением, на самом деле является чисто телесным процессом, в частности, моторным речевым процессом. Получается, что неправомерны обе точки зрения — и первая, полностью разделяющая речь как моторный феномен и мышление, и вторая, отождествляющая мышление и речь.
Но если ошибочно первое положение, то что-то должно быть правомерным во втором, и наоборот. И это действительно так. Первая точка зрения совершенно правомерно указывает на то, что речь подразумевает мышление, что вне мышления речь не есть настоящая речь; вторая точка зрения оправдана постольку, поскольку в ней утверждается существование единства между речью и мышлением.
Однако каким же образом речь и мышление могут быть одновременно и едины, и различны? Безусловно, лишь в случае, если настоящая речь представляет собой неразрывное целое, диалектическое единство мышления и моторной стороны речи. Фактически так оно и есть, и именно поэтому речь как таковая не может считаться ни исключительно физическим, ни исключительно психическим феноменом. Именно вследствие этого в структуру того или иного языка всегда вплетена структура мышления говорящего на нем народа.
Таким образом, ясно, что процесс мышления, его структура и протекание даны в самом процессе речи, его структуре и протекании. Поэтому, наблюдая за речью, мы наблюдаем и за мышлением. А это означает, что в этом случае процессы мышления даны не только субъективно, но и объективно.
Посмотрим, можно ли сказать то же самое о чувствах, или эмоциональных переживаниях. Как известно, любым эмоциям всегда сопутствуют зримые телесные изменения. Как гласит теория аналогии, объективно нам даются лишь эти телесные изменения; что же касается самих переживаний, то судить о них можно лишь путем умозаключения. Правомерен ли подобный взгляд? Возможно ли объективное наблюдение эмоционального переживания?
Весьма примечательно, что в психологии эмоций мы встречаем ту же направленность мыслей, что и в психологии мышления. Здесь также существует мнение, согласно которому эмоциональное переживание и сопутствующие ему телесные изменения, то есть их так называемое «внешнее выражение», представляют собой совершенно различные явления. Наряду с этим, существует также мнение, согласно которому то, что называется эмоциональным переживанием, например страх, в действительности есть не что иное, как телесное изменение, обычно считающееся внешним проявлением данного переживания. Невзирая на всеобщее понимание того, что это второе мнение не вполне правомерно, полностью опровергнуть его еще никому не удалось. Почему? Конечно же, потому, что обычно внешнее выражение существенным образом связано со структурой самопереживания, а точнее, оно принимает существенное участие в формировании последнего. Джеймс справедливо отмечал, что невозможно представить какую-либо эмоцию, скажем страх, полностью абстрагируясь от его телесного проявления. Однако это означает не то, что не существует само эмоциональное переживание как таковое, а лишь то, что эмоциональное переживание не существует вне телесного выражения, как и второе не существует вне первого — эмоциональное переживание всегда дано в виде неразрывного единства с ним. Но коль скоро это так, то очевидно, что эмоциональное переживание дано и объективно, что, наблюдая внешнее выражение того же страха, мы наблюдаем и сам страх, а не только его внешнее выражение.
И, наконец, нужно проанализировать волевое переживание. Как известно, оно имеет место в случае волевых движений и разнообразных действий человека.
Являются ли действия человека моторным процессом, наблюдение и описание которого возможно с чисто моторной точки зрения? Безусловно, нет! Комплекс движений может быть сочтен неким актом поведения или формой действия лишь в том случае, когда он выражает то целостное состояние, в котором дано специфическое переживание действующего субъекта. Последовательность движений приобретает вид целостного поведения, определенную форму благодаря так называемой «внутренней стороне», то есть психическому переживанию субъекта.
Действие представляет собой чувственное выражение психологии человека. Следовательно, очевидно, что в случае волевых действий предмет объективного наблюдения составляет не только просто хаотическая сумма движений, но и их определенная поведенческая целостность, то есть не только чисто моторная, но и психическая сторона.
Таким образом, становится ясным, что предметом объективного наблюдения — как в случае познания, так и чувств и воли — является не только внешний, но и внутренний момент. Но коль скоро это так, то путь умозаключения по аналогии вовсе не представляет собой единственный, как это думают обычно, путь постижения переживаний другого человека. Получение материала о чужой душевной жизни возможно и посредством объективного наблюдения.
Главная страница --> 