Слух 1.Шум

Какие качественно различные ощущения дает наш слух? Что замечает наше ухо? Естественно, звук. Однако звук бывает двух видов: шум и тон. Различие между ними переживается настолько очевидно, что никто никогда не путает шум и тон друг с другом. Тем не менее определить словесно, в чем именно заключается это различие, очень сложно, поскольку описать тон и шум как простейшие психические переживания так же невозможно, как и красный или любой другой цвет.

Шумы очень многообразны. Можно даже сказать, что весь мир связан с какими-то шумами. Чего стоит хотя бы уже то, что единственным чувственным материалом нашей речи является шум. Переживание тонов встречается несравненно реже, чем ощущение шумов. Несмотря на это, эти последние изучены значительно меньше, чем первые. Можно сказать, что физиологическая акустика, составляющая одну из центральных частей классической психологии, была скорее психологией тонов, нежели слуха вообще. Это, разумеется, объясняется не только тем, что шумы до сего времени все еще не стали предметом столь же точных исследований, как тона. Причина этого и в том, что любого рода шум — явление с чрезвычайно индивидуальными свойствами, поэтому усмотреть в нем порядок и закономерности весьма затруднительно. Возможно, именно этим и объясняется то, что шумы все еще не стали предметом специального, исчерпывающего изучения.

После Вундта принято различать три разновидности проявления шума: 1. Мгновенные, или моментальные, шумы — такие, например, как треск, хлопанье и др. Для этих шумов характерны внезапность, моментальность, они возникают и прекращаются подобно молнии. 2. Совершенно иначе переживаются, например, свист, шуршание, скрежет, громыхание. Они более продолжительны, непременно занимают более или менее длительный отрезок времени. Вундт такие шумы называл продленными. 3. Особенно интересны тональные, или звуковые, шумы. Это — тот своеобразный шум, который переживается в результате одновременного и беспорядочного воздействия тонов; например, если на клавиатуру рояля упадет нечто достаточно большое, то, конечно, каждая клавиша издаст свой тон, но в совокупности мы получим переживание не тона, а определенного шума.

Гельмгольц настоящим шумом считал именно эту форму шума. Шум, полагал он, по существу всегда представляет собой сложный феномен. Проанализировав его, в конечном счете получим лишь беспорядочную совокупность различных тонов. Следовательно, по его мнению, ухо способно дать только ощущение тона — других элементарных переживаний у него нет. Психологически эта мысль Гельмгольца неприемлема, ведь переживание шума специфично и совершенно не похоже на переживание тона. Тот факт, что одновременное звучание множества тонов переживается в виде шума, ни в коем случае не означает, что тут шум представляет собой сумму этих тонов, а мы будто различаем каждый отдельный тон, и при этом к переживанию одного тона прибавляется переживание второго, затем третьего и т.д., создавая в целом переживание шума. Это можно сказать только в том случае, если предварительно принять положение о том, что всюду, где подтверждается наличие раздражителя, непременно путствует и соответствующее ощущение. Поскольку здесь, в случае тонального шума, на нас воздействует сложный раздражитель, в котором участвуют раздражители, соответствующие каждому отдельному тону (отдельной клавише), то подразумевается, что за каждым раздражителем следует ощущение соответствующего тона, а шум должен представлять собой лишь смешение этих ощущений. Однако мы знаем, что «гипотеза константности», на которой основывается данная предварительная посылка, психологически безусловно несостоятельна. Эта ошибка, допущенная Гельмгольцем, проистекает из того, что в своих психологических взглядах он опирался на гипотезу константности.