В предыдущем изложении уже были намечены главные пункты той схемы, которая должна служить основой нервно-психических процессов. Тем не менее ввиду важности самого вопроса мы здесь остановимся на нем особо, так как в нервно-психических процессах отношения между раздражениями и реакциями, как показывают исследования, на самом деле далеко не так просты, как может показаться с самого начала. В большинстве случаев мы имеем дело со сложной внутренней работой, раскрыть которую входит в прямую задачу объективной психологии.
Отношения между раздражениями и реакциями во всем живом предполагает существование особого внутреннего молекулярного процесса, который при наиболее простом соотношении раздражения и реакции, представленном в низших организмах, выражается непосредственным сокращением протоплазмы под влиянием внешнего раздражения благодаря свойственной ей сократительности; у животных же, снабженных нервной системой, последняя является посредником в передаче внешнего импульса к сократительному веществу. В восходящем ряду животных это посредничество все более и более усложняется, вместе с чем и строение нервной системы представляется все более и более сложным.
В наиболее простом виде отношение между раздражением и реакцией у животных, снабженных нервной системой, как мы уже говорили, предполагает по крайней мере три последовательных процесса:
1) процесс центростремительного проведения;
2) процесс возбуждения в клетках центральных органов;
3) процесс центробежного проведения.
Эта схема служит выражением обыкновенного рефлекса, который может представлять усложнение в том отношении, что передача импульсов может происходить не через один, а через два, три и более центров.
Тем не менее, пока речь идет о простой передаче с центростремительного привода через один или несколько центров на центробежное волокно, мы можем говорить о рефлексе простом или сложном.
Лишь с того момента, когда эта передача не происходит столь простым образом, а осложняется благодаря сочетанию оживлением следов от бывших ранее раздражений, мы можем говорить уже о нервно-психическом процессе в настоящем смысле этого слова.
Таким образом, первичный нервно-психический процесс предполагает образование следов от бывших ранее раздражений, будучи основан на оживлении этих следов, предполагающем существование известного сочетания между вновь возникающими и бывшими ранее следами.
Самое образование следов предполагает уже не простую передачу центростремительного импульса через центр на центробежный путь, а более сложный процесс, основанный, как показывает опыт, на более длительной задержке возбуждения в воспринимающем центре, которое в отличие от простой рефлекторной передачи через центр мы можем назвать процессом впечатления .
Итак, в наиболее простом виде нервно-психический процесс, устанавливающий соотношение между раздражением и реакцией, состоит из следующих процессов:
• центростремительного проведения,
• впечатления или образования отпечатка,
• отложения следа от этого отпечатка,
• сочетания его с прежними следами путем оживления последних и
• центробежного проведения, обусловленного оживлением этих следов.
В более сложных нервно-психических процессах мы встречаемся еще с дальнейшим усложнением внутренней переработки отпечатков от происшедших раздражений путем многоразличных сочетаний их следов с прежними следами и последовательного оживления последних.
Надо иметь в виду, что нервно-психические процессы ничуть не составляют исключительной принадлежности высшего органа нервной системы, т. е. полушарий головного мозга, так как у низших животных, не обладающих полушариями головного мозга (например, amphyoxus ), тем не менее могут быть открыты элементарные нервно-психические процессы. Последние наблюдаются несомненно и у животных, обладающих лишь одной узловой системой, и даже могут быть констатированы у тех из низших животных, у которых в сущности даже не существует нервной ткани и где протоплазма как бы олицетворяет собой дифференцированные ткани высших животных, и в том числе нервную.
Тем не менее у высших животных, снабженных центральной нервной системой, как показывает опыт, нервно-психические процессы, представляясь значительно более сложными, нежели у низших животных, совершаются главным образом, если не исключительно, в коре мозговых полушарий.
Доказательством этому служат опыты с удалением у животных мозговых полушарий, после чего нервно-психическая деятельность утрачивается вполне или почти вполне. Таким образом, у высших животных главным органом нервно-психической деятельности является кора мозговых полушарий с ее обширным развитием серого мозгового вещества и не менее богатым развитием ассоциационных волокон, связывающих различные территории серого коркового вещества между собою. При этом прежде, чем достигнуть мозговой коры, центростремительное проведение обыкновенно проходит несколько этапных пунктов, в которых центростремительный импульс может переходить на центробежные проводники.
Этим путем происходит более короткое замыкание цепи, приводящее к осуществлению более простых рефлекторных движений, прежде чем центростремительное проведение достигнет мозговой коры.
Возьмем зрительное возбуждение. Свет, падающий на сетчатку, возбуждает ее нервные элементы и развивает физиологический процесс центростремительного проведения. Последний прежде всего развивает возбужде-. ние в периферическом ресничном узле глаза, в котором оно передается при посредстве ресничных нервов к iris , вызывая защитительное от избытка света сокращение зрачка. На дальнейшем своем пути центростремительный импульс передается за chiasma к области дна третьего желудочка, производя рефлекторное влияние на статическую координацию, затем на уровне gorp . genie , ext . и переднего четверохолмия он передается к ядрам п. oculo - motorii , возбуждая здесь вторично зрачковый рефлекс, рефлекторный процесс аккомодации и рефлекторные движения глаз и вместе с тем возбуждая при посредстве переднего четверохолмия ряд рефлекторных движений в других частях тела, развивающихся под влиянием раздражения сетчатки глаза.
Наконец, мы имеем корковое возбуждение, развивающееся в f . calcarina , которое в свою очередь возбуждает аккомодационные двигательные импульсы, более или менее точно ппособляющие глаз к источнику зрительного раздражения. За этим корковым зрительным возбуждением следует возбуждение соседних корковых областей на наружной поверхности затылочной доли мозговой коры, приводящее к образованию зрительного следа, вступающего в тесное сочетание со следами соответствующих осязательно-мышечных импульсов.
В дальнейшем нужно иметь в виду, что в мозговой коре, как уже ранее упоминалось, более, чем где-либо в нервной системе, развиты процессы торможения, причем более сильное возбуждение, развивающееся в той или другой области мозговой коры, подавляет слабейшее возбуждение, развивающееся в других частях мозговой коры. На процессах проторения путей ( Bahmung у немцев) и совозбуждения или оживления прежних следов, с одной стороны, и процессах торможения или подавления их — с другой, и основана вся сложная деятельность нервно-психической сферы.
Выше уже была речь о том, что следы, откладываемые в мозговой коре от бывших впечатлений, сочетаются между собой не только целиком, но и по отдельным своим частям, соответствующим тем или другим признакам внешнего объекта, а это дает возможность крайне разностороннего сочетания, а следовательно, и передачи возбуждения от места развития нового следа на другие области мозговой коры, хранящие в себе следы от бывших ранее возбуждений. Таким образом, в результате первоначального возбуждения мы можем иметь процесс возбуждения в самых различных областях мозговой коры, занятых следами прошлых впечатлений.
Эти следы от бывших корковых возбуждений у человека обыкновенно сочетаются со следами речевых символов осязательно-мышечного, слухового и зрительного характера, которые хранятся в особых так называемых речевых центрах и которые состоят между собою, в свою очередь, в теснейшем взаимном сочетании. Таким образом, первоначальное впечатление может оживить следы соответствующих символов и этим путем развить центробежный импульс в речевом аппарате.
Далее ряд отдельных следов, имеющих сходные между собой следы в том или другом отношении, обобщаются в один сложный комплекс путем сочетания их с одним и тем же общим для них символом или знаком осязательно-мышечного, слухового или зрительного характера, который играет в этом отношении роль важного синтетического характера.
Этим путем открывается поле для синтетической деятельности невро-психики, которая благодаря этому может выразиться реакцией, отвечающей не на первоначальное внешнее воздействие, а на обобщение его с другими воздействиями более или менее сходными. Продукты этой деятельности могут быть названы синтетическими следами.
С другой стороны, возможность сочетания следов от отдельных признаков внешних объектов с речевыми символами дает возможность обособления следов от отдельных качеств внешних воздействий,— качеств, которые, в свою очередь, можно обобщить благодаря сочетанию целого ряда подобных же частичных следов с определенным речевым символом. Здесь мы имеем уже дело с аналитической и с аналитически-синтетической деятельностью невропсихики, которая может возбудить реакцию, еще более отдаленную от области первоначального возбуждения, нежели в предыдущем случае.
Далее необходимо иметь в виду, что в мозговой коре отпечатываются, собственно, два порядка раздражений:
1) внутренние раздражения, возникающие в самом организме под влиянием тех или иных физиологических условий;
2) внешние раздражения, передающиеся к коре при посредстве периферических органов слуха, зрения, вкуса, обоняния и осязания.
Первые отпечатки более общи и менее определенны, но они непосредственно и более тесно связаны с теми двигательными импульсами, которые обеспечивают существование организма. Благодаря этому условию, они играют первенствующую роль в смысле руководителей в отношении движений животного организма.
Возьмем отпечатки раздражений от состояния голода. Ни один человек не даст точного описания голода. Главное, что вы извлечете из его слов, сводится к сосанию под ложечкой и к общему состоянию неудовлетворения, вялости и апатии, а между тем эти столь неопределенные отпечатки голода являются могущественным побудителем движений благодаря их теснейшей связи с двигательными импульсами. Всякий знает, что под влиянием голода человек нередко готов идти на тяжкие преступления, лишь бы добыть съедобное.
Отпечатки от других состояний внутренних органов еще менее определенны. Они почти не поддаются описанию, и мы слышим лишь мало определенную их характетику, как, например, сердце сжимается от тоски и боли или сердце трепещет от радости, но в результате эти отпечатки, оставляя следы в центрах, приводят к общему изменению невропсихики, которое мы называем положительным или отрицательным тоном и которое непосредственно обусловливает не только ряд тех или других движений (мимика, жесты), но и определяет в значительной мере характер внешней реакции (наступление или оборона).
Таким образом, здесь речь идет об отпечатках и следах такого рода, которые являются важнейшими определителями характера двигательной реакции, направление которой, однако, зависит от тех или других внешних воздействий. Вышеуказанное значение внутренних отпечатков и следов становится нам вполне понятным, если мы примем во внимание, что это суть первые по времени отпечатки, которые должны достигать нервных центров развивающегося организма. Еще в утробе матери эти отпечатки отражаются в мозгу ребенка в зависимости от более или менее благоприятных условий кровообращения и состояния организма матери. По крайней мере во второй период развития плода движения его в утробе матери говорят о том, что получаемые им внутренние отпечатки приводят к двигательной реакции.
Только с рождением на свет развивающийся организм получает новые отпечатки при посредстве внешних воспринимающих органов, когда уже установилась известная связь между внутренними отпечатками и их следами и двигательной сферой, которая в первоначальный период существования младенца еще более упрочивается и закрепляется.
Здесь нужно припомнить, что жизнь новорожденного ребенка является по преимуществу растительною жизнью, и так как его внешние органы ее недостаточно ппособлены к восприятию внешних раздражений и передач их к мозгу, то проходит еще много времени, в течение которого чисто растительная жизнь, дающая огромное количество постоянно изменяющихся внутренних отпечатков, занимает преобладающее положение в отношениях организма к окружающему миру.
Отсюда понятно, почему внутренние отпечатки и оставляемые ими следы получают столь важную роль в жизни организма и являются даже ближайшими определителями характера его двигательных реакций, а следовательно, и его отношений к впечатлениям, получаемым из окружающего мира.
Отличаясь наиболее ранним развитием, они закрепляются более прочно уже потому, что растительные процессы составляют неотъемлемую насущную потребность всякого организма.
В результате этих внутренних раздражений создается, между прочим, как мы уже упоминали, положительный или отрицательный нервно-психический тон, резко отражающийся на внешних реакциях организма.
С другой стороны, совокупность целого ряда следов от прошлых внутренних раздражений лежит в основе индивидуальной обособленности невропсихики животного, достигающей у человека под влиянием социальных условий своего высшего развития и известной здесь под названием личности .
Вряд ли нужно пояснять, что последняя, слагаясь на почве следов от внутренних раздражений, служит еще более высшим определителем отношений человека к окружающему миру и важнейшим определителем его поступков и действий и до известной степени также реакции сосредоточения (так называемого внимания по терминологии субъективной психологии).
Находясь в тесной связи с поступками и действиями и реакцией сосредоточения, этими важнейшими факторами, определяющими в значительной мере доставление организму внешних раздражений, личность является в то же время объединяющим звеном для всех отпечатков и следов, связанных своим происхождением с двумя только что указанными факторами.
Таким образом, вышеуказанный комплекс следов от внутренних раздражений, развивающийся у человека в личность, объединяет и соподчиняет огромное большинство следов, получаемых от воздействий внешнего мира в том смысле, что эти следы уже при своем первоначальном образовании
вступают в тесное соотношение с вышеуказанным комплексом и благодаря этому всегда оживляются при посредстве следов, входящих в состав этого комплекса, который может быть назван индивидуальным ядром нервно-психической сферы. Этот процесс объединения и соподчинения новых следов индивидуальному ядру нервно-психической сферы может быть назван индивидуализацией внешних следов.
Так как благодаря объединению и сочетанию следов с индивидуальным ядром все более тесно связанные с ним следы могут быть легче оживляемы и вследствие того могут получать перевес над другими следами, то естественно, что в тесном соотношении с индивидуальным ядром невропсихики стоит и процесс -оживления следов, а следовательно, и направления внешних реакций.
Благодаря тому, что сочетания следов могут получать то или другое направление от индивидуального ядра невропсихики, происходит в мозгу правильная смена или связное сцепление следов, приводящее в конце концов к сложной и систематически связанной внешней реакции, известной под названием действий и поступков.
Но с другой стороны, эта внешняя реакция в любой момент ее развития может быть и задержана благодаря встречным новым возбуждениям или же благодаря тому, что бывшая ранее подобная же двигательная реакция сочеталась с отрицательным нервно-психическим тоном, подавляющим двигательную сферу.
Таким образом, становится совершенно понятным, почему в сложных нервно-психических процессах внешняя реакция не стоит в ближайшем и непосредственном соотношении с подействовавшим на организм раздражением, а является отдаленным ее последствием, причем характер, а иногда и направление реакции обусловливаются в значительной мере оживляющимися следами от бывших ранее воздействий на организм подобного же или иного рода, причем в этом оживлении прежних следов играет существенную роль сама личность, образованная совокупностью постоянно оживляемых следов от внутренних раздражений организма.
Главная страница --> 