Уже выше была речь о том, что внешние впечатления оставляют способный к оживлению след в нервных центрах, что является условием для возобновления однажды вызванной внешним впечатлением реакции.
Если мы будем производить электрический укол с известной последовательностью и быстротой в ладонь вытянутой руки, то естественно, что ладонь будет рефлекторно отдергиваться от раздражения. Но опыт показывает, что она будет отдергиваться через тот же период в течение некоторого времени и тогда, когда раздражение уже прекратило повторяться. Очевидно, что раздражение, возбуждающее рефлекс, достигает высших центров, где остается след, оживляющийся в определенный период времени, вследствие чего развивается импульс, повторяющий тот же самый рефлекс. Здесь мы имеем, таким образом, чистую репродуктивную реакцию центров, которую мы назовем репродуктивным рефлексом. Явление это в несколько ином виде мы будем иметь и в следующем случае.
Если путем укола булавки мы вызовем простой рефлекс, отдергивающий руку, то вслед за тем даже простое прикосновение, обычно остающееся без эффекта, вызовет тот же самый рефлекс. Отсюда ясно, что след от предшествовавшего «болевого» раздражения, оживившись при последовавшем тактильном раздражении, вызвал вновь ту же двигательную
реакцию, которая была вызвана бывшим раздражением. В последнем случае мы будем иметь собственно репродуктивно-сочетательный рефлекс, так как впечатление от нового раздражения здесь сочетается с прежним следом и тем побуждает развитие импульса.
Из приведенных примеров очевидно, между прочим, что достаточно малейшего внешнего повода, чтобы прежний след оживился и вызвал вновь ту же самую реакцию, которая была вызвана действительным раздражением.
Что здесь речь идет о вызывании реакции посредством оживления прежних следов, можно видеть из следующих опытов.
Предложим испытуемому положить указательный палец правой руки на резиновый баллончик, который при посредстве резиновой трубки соединен с мареевским барабанчиком, приводящим в действие пищущее перо на вращающемся барабане. Затем условимся с ним, что каждый раз вместе с тем, как он будет слышать звук метронома, он должен будет тотчас же нажимать своим пальцем баллончик, благодаря чему произойдет отметка на вращающемся барабане.
Если мы теперь приведем на известное время в действие метроном, то окажется, что нажимание пальцем будет происходить не только во время ударов метронома, но некоторое время и после того, как метроном будет остановлен, причем эти нажимания пальцем без звука будут повторяться с тем же темпом, с которым производились ранее удары метронома. Очевидно, что этого не могло бы быть, если бы речь не шла в данном случае об оживлении следов прежних звуковых впечатлений. Что касается числа повторений, то, как показывают произведенные у нас исследования, оно будет находиться в прямой зависимости от числа бывших звуковых раздражений, их скорости следования, их интенсивности и некоторых других условий (подробнее об этом в другом месте).
То, что мы называем следом, в сущности, есть задержанный репродуктивный или репродуктивный сочетательный рефлекс или, точнее говоря, задержанная центральная часть этого рефлекса, хранящаяся в виде запасной энергии центров. Дело в том, что всякий репродуктивный рефлекс по своей силе в той или иной мере слабее обыкновенного, послужившего основанием для его развития. Очевидно, что, если бы не происходило никакой задержки в высших центрах, то репродуктивный рефлекс по своей силе был бы равен обыкновенному. Если же на самом деле этого мы не имеем, то это нельзя объяснить иначе как тем, что эти рефлексы, пробегая через высшие мозговые центры, здесь частично задерживаются, оставляя в центрах известную часть своей энергии в виде запасной энергии, способной при известных условиях возбудить тот же рефлекс. Это и будет след, оставляемый в центрах внешними воздействиями, вызывающими репродуктивный или сочетательно-репродуктивный рефлекс.
Нечего говорить, что след в центрах оставляется и теми внешними воздействиями, которые с самого начала не возбуждают рефлекса под влиянием тех или других тормозящих условий. Поэтому достаточно в этих случаях, чтобы эти тормозящие условия были устранены, чтобы рефлекс тотчас же проявился.
На процессе оживления следов основана, между прочим, и наклонность к повторению внешних реакций одного и того же рода, переходящая затем в привычку.
Известно, что, если какая-либо реакция проявилась несколько раз при известных условиях, то организм получает как бы наклонность реагировать при сходных условиях точно таким же образом.
Для пояснения мысли воспользуемся следующим примером: человек, проходя место, откуда раздавалось зловоние от разлагающегося трупа
собаки, почувствовал тошноту. С тех пор он испытывает тошноту и в другой раз, когда проходит тем же местом, несмотря на то, что источник зловония давно уже устранен. Мало того, та же самая тошнота может появиться при одном названии того места, где была испытана впервые тошнота и даже при всяком воздействие, имеющем более или менее тесное соотношение с вышеуказанным местом или бывшим зловонием.
Отсюда очевидно, что первое воздействие, вызвав соответствующую реакцию в виде тошноты, на самом деле не осталось бесследным вместе с прекращением первоначальной тошноты, так как и впоследствии тошнота появлялась при известном поводе, имевшем определенную связь с первоначально подействовавшим раздражением.
С другой стороны, если мы однажды споткнулись, идя в темноте, то, проходя снова тем же местом в темноте, мы идем уже с особенной осторожностью. Здесь след от первой двигательной реакции отражается известным образом на последующих движениях.
Эти и подобные им факты не могут быть объяснены иначе как путем признания, что всякое внешнее воздействие оставляет след, который при известных условиях способен оживляться, причем вызывается та самая реакция, которую вызвало и первоначальное воздействие.
Главная страница --> 