О себе

Так получилось, что в детстве у меня было мало развлечений - ни дорогих игрушек, ни телевизора, ни тем более компьютера и прочих электронных игр. Моей главной радостью были книги. Я набирала в библиотеке по 5-6 книжек, а через день-другой шла уже за следующей порцией чтива. И все равно я не могла утолить литературный голод, ибо в своем маленьком уральском городке не находила зачастую всего, что мечтала прочесть. Поэтому, приехав в Свердловск и поступив в Уральский государственный университет, я первым делом записалась в богатую университетскую библиотеку и просиживала в ее читальном зале часами. К тому времени на носу моем уже прочно сидели очки, и я, уже не смущаясь, водружала их на себя сразу после пробуждения и снимала только перед сном.
Казалось бы, все понятно: девочка много читала и тем самым испортила себе зрение. Типичная история. И близорукость минус пять диоптрий - еще небольшая расплата за злостную эксплуатацию своих глаз. Ведь читать мне приходилось в самых невероятных условиях: при свете луны и свечи, прячась с книгой и фонариком под одеялом, держа ее на коленях под столом во время уроков и испытывая при этом постоянный страх быть застуканной бабушкой, считавшей книги пустой забавой. Она строго следила за использованием моего времени только на учебники и тетрадки; все побочное чтиво изымалось, а любовь к нему жестоко каралась.
Теперь-то я убеждена, что не любовь к чтению испортила мне зрение, а совершенно неправильное использование своих глаз, неумение ухаживать за ними и неправильный образ жизни. А главное, постоянный стресс и страхи, которые внушала мне властная бабушка повторением знакомых всем фраз: не читай лежа - испортишь зрение, не читай много - ослепнешь, не читай в темноте, не читай мелкий текст и т. д.
Помню свои жуткие ощущения, когда я впервые увидела все смутно и расплывчато после нескольких часов непрерывного чтения романа Достоевского "Преступление и наказание". Это сейчас я знаю, что тот первый спазм аккомодации, вызванный излишним напряжением, легко можно было снять и больше просто не допускать его. Это теперь я понимаю, что зрение ребенка может меняться от минус трех до плюс трех диоптрий в течение дня, что делает невозможным верный подбор очков и эффект от их ношения. Тогда же меня убедили, что если я сейчас не надену очки, то близорукость моя будет прогрессировать и я могу совсем остаться "без глаз". И что удивительно, я послушно стала носить очки и постепенно терять зрение, а мой младший брат, попавший спустя несколько лет в такую же ситуацию (при том, что он совсем не любил читать), выписанные очки никогда не надевал. В итоге его зрение не ухудшилось, и до сих пор он не жалуется на глаза. Характерно, что и мне, и ему поставили в свое время один и тот же диагноз: хроническая миопия.
"Почему хроническая, это что, всю жизнь теперь в очках ходить?" - ужаснулась я тогда. "Ну почему, - невозмутимо ответила врач, - вот доживешь до 45-50 лет, может, у тебя начнет развиваться старческая дальнозоркость, она компенсирует твой минус на плюс и ты сможешь снять очки или перейти на плюсовые стекла..."
Понятно, что в 13 лет перспектива снять очки где-то к 50 совершенно не вдохновляла. И главное, как я понимаю теперь, никуда близорукость, если она была под очковым игом всю жизнь, не исчезнет. Просто к одним очкам добавятся другие, и человек вынужден будет увешиваться цепочками и веревочками либо использовать бифокальные стекла, которые лягут еще более тяжким бременем на его бедные глаза.
Исходя из своих сегодняшних представлений, я считаю, что причиной ухудшения зрения в большинстве случаев, и в моем в том числе, является не само чтение, а подсознательно заложенное убеждение, что это вредно глазам. Достаточно мне тогда было выполнить несколько простейших приемов по снятию напряжения, соблюдать правила чтения и другой зрительной работы - и очкам, быть может, не пришлось бы мучить мои глаза более 15 лет.
О, сколько стыда и моральных страданий доставляли мне поначалу эти уродливые сооружения, какие представляли собой в то время детские оправы! Я надевала очки сначала только на время, а потом снималаи забывала про них. В итоге я то садилась на них, то роняла и наступала, то теряла и куда-то засовывала. Мама ругалась, что работает только на мои очки, а я изучала ассортимент всех местных оптик в поисках более симпатичных оправ. Вскоре я усвоила, что можно делать центровку стекол и заказывать более крупные, привлекательные оправы. И ничего, что голова в них поначалу кружится и болит. Ко всему можно привыкнуть, и к чему только бедные глаза по молодости не адаптируются.
Появившиеся между делом астигматизм, светобоязнь и слезоточивость привели в конце концов к тому, что очки я уже не снимала весь день и круглый год носила затемненные стекла. У меня появились аргументы в пользу очков: они, мол, скрывают отеки и мешки под глазами, можно порой и укрыться за ними... О том, что все эти явления - следствие ношения очков, я почему-то тогда не думала. И между прочим, когда я сняла очки, мне пришлось не только учиться адаптироваться без них в пространстве, избавляться от светобоязни и слезоточивости, но и пережить немало комплексов по поводу своего нового внешнего вида.
Понятно, что мой опыт избавления от очков не совсем типичен и может расхолодить кого-то. Ну что такое всего пять с половиной диоптрий и 17 лет стажа ношения очков, скажут те, кто носит их по 40-50 лет и имеет 10 и более минусовых или плюсовых диоптрий да еще глаукому, катаракту, дегенерацию или отслойку сетчатки вкупе с множеством прочих отклонений. Поверьте, приходили и приходят к нам люди с еще более страшными диагнозами и с такими букетами проблем, что ни один врач лечить не берется. И даже эти отчаявшиеся горемыки уходят с курсов, вдохновленные своими знаниями и первыми результатами. И результаты эти зависят чаще всего не от стажа ношения очков и степени осложненности того или иного заболевания, а от того, насколько серьезно решил человек взяться за себя и свои глаза и насколько тверд и последователен будет в достижении своей цели. И не важно, сколько времени понадобится, чтобы пройти обратный путь к хорошему зрению и освобождению от очковой и других зависимостей.
Важно понять, что иного пути просто нет в природе: лишь изменяя себя, можно изменить что-то в себе и в своей жизни. Подтверждений тому, что человек может выйти из почти любой стадии слепоты, более чем достаточно. Можно обратиться к опыту таких известных людей, как Олдос Хаксли, Гарри Бенджамин, Мэйр Шнейдер, и других авторов. Их истории и рекомендации приведены в других моих сборниках, автором-составителем которых я являюсь. В этой же книге я буду ссылаться преимущественно на опыт свой и своих соратников, а также на выводы своих единомышленников и коллег, благо примеров из личной практики мне не занимать.
Надо сказать, что нетипичным мой путь к хорошему зрению выглядит не только из-за скромности моего диагноза на фоне более удручающих случаев аномалии рефракции. Совсем иным путем, нежели наши слушатели, пришла я и на курсы по методу Шичко, лежащему в основе всех направлений, практикуемых в "Оптималисте".
Увы, помимо очковой зависимости я к 30 годам пребывала еще и в сильнейшей никотиновой кабале. Да и без алкоголя не представляла многие жизненные ситуации типа бесконечной череды праздников и множества других "уважительных" поводов. При этом в журналистской среде, из которой выросли мои вредные привычки, и в редакционном коллективе газеты, где я трудилась после окончания вуза, мое поведение считалось абсолютной нормой. Столь же естественным казалось, что уже в том возрасте я имела целый букет различных заболеваний и так часто лежала в больницах, что мой терпеливый бывший супруг как-то взмолился: "Что же с тобой будет дальше, если уже сейчас я больше времени провожу с тобой в больничной палате, чем дома". Да и дома малоприятно, должно быть, было слушать мои бесконечные жалобы и стоны.
Счастливая случайность привела меня на курсы по методу Г. А. Шичко. Посетить их я решила отчасти по производственной необходимости, отчасти из любопытства. Однако особенно подвигло меня на этот шаг то, что в озглавлял Всесоюзное добровольное общество борьбы за трезвость, на базе которого проводились занятия, мой бывший приятель по пирушкам. В свое время он занимал весьма ответственный пост в одной из молодежных организаций Свердловска, и должность обязывала его часто посещать рестораны, что он и делал с большим удовольствием. В бывшем любителе выпить, погулять, злостном курильщике, дошедшем в своих никотиновых потребностях до "Беломора", сложно было узнать холеного господина, ведущего речи о трезвости, свободе от табака и здоровом образе жизни. Вдохновленная его невероятным преображением, я решила предпринять еще одну попытку расстаться с "карманным крематорием", избавиться от "вонючей соски" и перестать отравлять себя "раковой палочкой". Именно такие выражения вместо привычного "бросить курить" приняты на курсах "Оптималиста".
Уже в процессе занятий я заявила мужу, чтобы он прекратил курить в квартире даже в моем отсутствии, побелил стены и потолки, а также отмыл все поверхности от въевшегося в них никотина. Так получилось, что на другой день после курсов я попала на очередной банкет. Там я публично объявила о своей приверженности трезвости (занятия неожиданно для меня раскрыли мне ужасающую правду об алкоголе и радикально изменили мое отношение к спиртному) и отказалась от предложенных сигарет. Там же я впервые наблюдала, как меняется поведение милых, интеллигентных людей даже от небольших доз спиртного, понимая, что недавно так же выглядела и я.
Свои новые убеждения и готовность помочь посредством простого и гениального метода я тут же изложила в газетной статье, благо проблем с публикацией в родном издании не было. Моему почину захотело последовать немало моих читателей, и вскоре я возглавила местное общество борьбы за трезвость, на базе которого и стала организовывать группы по избавлению от вредных привычек. Для проведения занятий я приглашала сначала опытных преподавателей, а потом сама съездила в Ленинград и прошла методические курсы, дающие право самостоятельного-ведения занятий. На заключительном чаепитии по случаю сдачи экзаменов руководитель объединения "Оптималист" Юрий Александрович Соколов (увы, трагически погибший в 2001 году) заметил, что метод Шичко настолько универсален, что его можно применять и для решения других проблем, в частности для избавления от лишнего веса, очков и т. п. Вот только найти бы время, чтобы сесть и переработать методику...
Эта мысль запала мне в голову, и уже через полгода я воплотила идею Ю. А. Соколова в жизнь. Переработала метод и стала вести курсы по избавлению от лишнего веса и оздоровлению организма. Дело в том, что желание похудеть было моей идеей фикс на протяжении многих лет и я накопила множество литературы и полезных рекомендаций по этому поводу. Применять же я их начала только с обретением трезвости, когда полностью изменились и мое мировоззрение, и весь образ жизни. Я начала обливаться холодной водой на улице, очищать организм, правильно питаться, бегать, регулярно ходить на аэробику, в сауну и бассейн. Когда дело дошло до желания окунуться в прорубь в разгар февральских морозов, мой бедный муж снова взмолился: "Тебе же нельзя простывать, опять загремишь в больницу... " - "А когда я в последний раз болела или жаловалась на плохое самочувствие?" - парировала я.
Он подумал и согласился, что даже про привычный остеохондроз, столь мучивший меня до курсов, я ни разу не вспомнила. Но я не просто забыла про болезни, а открыла в себе новые ресурсы, в том числе и возможность обходиться без очков. Правда, окончательно с проблемой зрения я рассталась гораздо позже, когда посетила в Череповце занятия И. Н. Афонина, переработавшего метод Шичко для избавления от очковой зависимости и восстановления зрения без операций и лекарств. Игорь Николаевич сам применил этот метод на себе, избавился от очень серьезных проблем с глазами и начал преподавать.
К тому времени я уже перебралась в Ленинград, куда вначале ездила по приглашению Соколова, узнавшего о моих успехах в решении проблем лишнего веса, за которые он сам так и не нашел времени взяться. Правда, на моих курсах Юрий Александрович добросовестно отсидел, строго выполнял все рекомендации и похудел через несколько месяцев на 30 с лишним килограммов. С его легкой руки я приобрела популярность, и меня стали приглашать для проведения курсов в различные клубы других городов, занятия шли на ура, и я не собиралась менять ситуацию, пока в одном из городов случайно не пересеклась с И. Н. Афониным. Попав на одно из последних занятий по улучшению зрения, я была потрясена: каких результатов могут добиваться люди за такой короткий срок. При первой же возможности я выбралась в Череповец и прошла у Афонина первичный и преподавательский курс. На подготовленной почве психологического настроя и хорошего физического состояния глаза совершили гигантский скачок - зрение быстро пришло в норму. А чтобы не расслабляться, я почти сразу сама начала вести подобные курсы и стала первым преподавателем в Санкт-Петербурге, работающим по данной методике.
С весны 1992 года я провела в Санкт-Петербурге и других городах России более 300 групп. Сначала работа проводилась в лекционной форме, но по окончании в 1996 году Санкт-Петербургского государственного университета и получении второго высшего образования по специальности "Практическая психология", занятия предпочитаю проводить исключительно в форме социально-психологического тренинга, признанного во всем мире наиболее эффективным способом переобучения взрослого населения. Это позволило существенно повысить результативность курсов и расширить возрастные рамки слушателей от 9 до 90 лет. Игровая форма работы, постоянное сочетание теории и практики, интересное общение, использование психогимнастических упражнений на повышение внимания, сосредоточенности, коллективной сплоченности позволяют легко и непринужденно получать ценные знания и усваивать информацию людям любого возраста, пола и образования. Такая форма работы интересна и преподавателю, ибо он сам всякий раз становится непременным участником группового взаимодействия. Волей-неволей приходится выполнять со своими слушателями все процедуры: и упражнения, и гимнастику, и массаж, и приемы расслабления.
Вот почему еще мой опыт сложно назвать типичным: помогая другим, я невольно продолжаю помогать и себе. Недаром говорят, что проповедь нужна не только пастве, но и самому проповеднику.
Однако подчеркиваю еще раз: независимо от того, через какой опыт прошли я и мои коллеги, занятия помогают улучшать зрение больным с любыми патологиями глаз и организма без ограничений, кроме случаев, когда человек не способен сам ходить на занятия, воспринимать информацию и выполнять домашнее задание.