II. ТИБЕТСКОЕ СТИХОСЛОЖЕНИЕ

В вопросе о тибетском стихосложении, возникающем при рассмотрении двух наших рукописных текстов, описывающих ритуал Чёд, которые составлены в основном в стихотворной форме, мы сталкиваемся с трудностями по той причине, что эта тема очень скудно освещалась за пределами Тибета, несмотря на то, что обширная литература Тибета, как и Индии, состоит из поэтических произведений. Лама Казн Дава-Самдуп, который сам был немного поэтом и, по-видимому, знал о тибетской поэзии больше, чем
кто-нибудь другой из тибетских ученых нашего времени, говоривших по-английски, сказал мне однажды, когда мы с ним обсуждали этот вопрос, что в отношении метрики и построения стихотворных строк и строф тибетская поэзия имеет много общего с европейской. В философской и религиозной поэзии Тибета так же, как в древнегреческой, рифма, за небольшим исключением, отсутствует.
Однако, как замечает Чома де Кёрёш, тибетская поэзия и проза в целом мало различаются между собой и "поскольку отсутствует деление гласных на краткие и долгие, ударные и выделительные, нет и [настоящей] поэтической стопы, включающей краткие и долгие слоги".
"Хотя несколько поэтических произведений (таких, как "Кавьядарша" Данди) переведено тибетцами, метрические стопы, используемые в санскритском стихосложении, не были сохранены в переводе. Несколько поэтических отрывков, включенных в Ганд-жур и Данджур, и другие индийские оригинальные произведения были переведены тибетцами белым стихом, обычно состоящим из четырех строк по семь слогов в каждом. Но в молитвенных обращениях и формулах благословения, помещенных в начале и конце некоторых произведений, иногда встречается несколько стихов или строф, состоящих из четырех строк с 9, 11, 13 и более слогами в каждой строке". В качестве дополнения к этому высказыванию лама Казн Дава-Самдуп заметил, что есть и девятнадцатис-логовые стихи.
Тибетский текст о ритуале Чёд, по крайней мере в первой его части (репродукция которого предваряет Книгу V), ближе по структуре и метрике к поэзии, нежели белый стих канонической литературы, о котором писал Чома де Кёрёш. Он состояит из нерифмованных (белых) стихов и в некоторых чертах напоминает шекспировский и мильтоновский стих, которому классическая поэзия Греции и Рима служила образцом. Хотя в этом тибетском тексте число стоп в стихе варьируется, между строфами текста существует согласованность. Эту гармонию формы удалось передать в нашем английском переводе "Танца пяти направлений", в котором, однако, мы не пытались сохранить слоговую структуру оригинала. Цель состояла в том, чтобы передать содержание текста дословно в той мере, в какой это совместимо с нормами литературного английского языка, а не создавать вымученную метрическую имитацию.
В тибетском тексте преобладает белый стих из девяти слогов, то есть в стихе содержится четыре с половиной стопы, а не пять, как в "Потерянном рае". Но в обоих произведениях ударение падает на второй, четвертый, шестой и восьмой слоги, а в тибетском еще и на девятый, образующий усеченную стопу, тогда как в "Потерянном рае" десятый слог ударный. Первая половина второй строфы Чёд, которую мы здесь транскрибируем, представляет собой распространенный тибетский белый стих:
Джиг-ме тул-шу чёд-паи нал-джор нгаи, Кхор-да ньям-пар гдал-ваи гонг-чёд кьи, Даг-зин лха-даи тенг-ту дау-сиг дунг, Ньи-зин кхор-ваи нам-тог дул-ту лог.
Этот тип шлоки по-тибетски именуется Канг-па-че-данг-нга-паи. Он представлен семислоговым стихом в Книге III на с. 310. Переводы на английский язык нашего другого манускрипта о Чёд, содержащиеся в Приложении, кажутся немного более близкими к прозе, по сравнению со стихами, содержащимися в основной части Книги V. Однако предпочтение было отдано этой форме стиха, поскольку она больше соответствует стихотворной форме оригинала, нежели проза.